...

Я хотела бы что-нибудь написать
Здесь, в блокнотике мэйд ин Чайна.
Что-то маленькое, случайное,
Мимолетное, мне под стать.

Примечанием, мелкой сноской,
Пылью, пудрой, известкой, блесткой,
В общем, чем-нибудь несерьезным
Тихо вылиться на листок,
Изразцом в переходе на Комсомольской.

Что-то вроде: а скоро осень,
Пламенющий водосток,
Лист резной, как всегда - красивый.
Битым яблочком, спелой сливой,
Всем неважным, простым, пустым.

Чем-то вроде - останься, поговорим.
Но, никак, хоть на вид - пустяк,
Не выходит (и это странно).

Так что я - ничего не буду.

Так

что

я

ничего

не

стану.

...

Давным-давно, нет, правда, так давно,
Что память тайно тянется к шпаргалке,
Я не жила, но видела кино,
И в том кино - дизайн Филиппа Старка,
Работы Юнга, разные слова,
Архитектура, время, люди, дни.
Все, чем полна любая голова,
Чем люди занимаются одни,
Чем люди занимаются вдвоем,
Втроем, толпой (и прочее такое) -
Все было фильм, а мир - кинотеатр,
Я - зритель, но какой! Отличный зритель.

Да, видеть я умела хорошо,
И с каждым днем все лучше и острее.

К чему лукавить - больше не умею.
К чему обман: слепец, а не Надар.

На что я променяла этот дар?
Да так, на все, на тысячу вещиц.
То там, то тут - задача, диаграмма,
Друзья, цветы, конфеты, кружева,
Безумный день, ненужные слова,
Кокетство, юмор, мудрость и влюбленность.
И ужас тоже, боль и смерти страх,
Депрессия, отчаянье, печаль.

Не объяснишь, пожалуй, в двух словах -
Устанешь от безумной этой сметы.

На пыль и камень, на волну и пух,
На имя бога и другого бога.

Незримый свет - на явленную суть.

Ты скажешь - жаль.
Да разве что немного.
А если честно - мне не жаль ничуть.

...

Как хотелось бы этой очередной
Отхлебнуть бы немного охряной осени.
Только смотришь на лист -
и не до него,
пусть он падает как-нибудь сам собою.

Утром встанешь - за стеклами так светло!
Словно мыли и вымыли их до скрипа.
Только я будто вечно в гриппе,
Руки-ноги, а целое не собрать.

Выпью кофе, а все-таки лучше сон -
Там светло, как в раю,
И понятней, чем в первой азбуке,
Только деньги бесплатно не достаются,
Я и так прихожу не в десять.

Все мечтаю - а встану я в самом деле -
В шесть часов. И успею, смогу, пойду -
До Сокольников, через Старбакс, на мост,
Белый тихий стаканчик в моей руке,
Рябь стальная на этой пустой реке,
Кроны кленов, все желтое, воздух светел.

Но когда ты один на свете,
Сложно что-то планировать, обещать.

Сложно встать - но сложней -
Оседлать будильник,
ведь наездник
не очень замотивирован.
Но - сентябрь, хризантемы, чай!
Книжки, плед, золотые листья!
Ну, сухие страницы, литые литеры,
Воздух пьется, как тот портвейн.

Только пыль мне сложнее вытереть,
Чем задачу по пунктам выстроить,
Вот и чай тебе, вот и листик.

Что же будет, и кем же я стать смогу,
Посредине реки, без пледа?
Там, где камни, пороги, ил,
Там, где встанешь, а сам не заметишь, как?
Там, где полка, сервант и шкап -
Все одно, лишь бы что-то они вмещали.
Где что осень, что лето - одна зима,
Там, где все могу сама,
Как кусок бесконечной стали.

Вот и осень, а все-таки так тепло,
Теплый кофе - он с сахаром, с молоком.
Из окна небоскребы видно
И района лоскутное одеяло.

Я не то чтобы злюсь - обидно:
Жизнь проходит - а я стою,
Будто в желтом саду застряла,
В непонятно каком году.

...

Ну здравствуй, кустик, розоватый листик,
Не в первый раз мы встретились, не так ли?
А небо тут высокое, смотри,
Такое голубое-голубое.

Как называют, розоватый куст,
На тоненьком наречии твоем
Такое потрясающее чувство,
Когда вокруг значительное все,
И у меня достаточно любви,
Чтоб разглядеть отдельные детали?

А хорошо, что небо есть и ты,
И остальные нежные кусты,
И этот день с прохладцей леденцовой.
И что тебя я сочиняю снова -
В который раз, но это все равно.

Смотри, какая перечная мята,
Смотри, смотри - вот падает ранетка,
И катится, и катится - пускай,
Ведь это просто время покатилось.

Обнимемся, и я пойду домой,
Но все, что сквозь твои я вижу ветки
(слова и свет), останется со мной.

...

Как быть собою? -
Проще, правда, некуда.
Секрет открою,
Нечего скрывать.

Возьми и брось
В сияющую пропасть
Тоску и лень,
Смирение и кротость,
Любовь - любую
(Это все равно),
Сомненье, настороженность, усталость,
Озлобленность, пугливость, правоту,
А также справедливость и правдивость.

Купи, что пьешь - вино, текилу, пиво.

Брось, выпей - и смотри: в тебе осталась
Какая-нибудь простенькая малость,
Кусочек детства, теплый абажур.

Картину накрывает контражур -
Что видно? - Что-то важное, а что там?

Допей остаток и надень пальто.
Иди, иди сквозь тающий подъезд.
Иди, иди - сквозь плети октября.

Ты ощущаешь? - Чувствовать не может -

Она, твоя сияющая кожа,
Она, твоя алмазная броня.

...

С утра в столовой приглушенный свет,
Еще в лотках под пленкой прячут блюда,
Которые мы будем на обед.

Сознание - как чистая посуда:
Соринки не найдешь на дне сосуда.

Одно сомнамбулическое"нет".
Нет, нет и нет.
Но бодр мой сосед.

В руке айфон и борода торчком,
Лицо стоит, как тумба, как печать,
Он день готов безжалостно начать.

Завидую - и в горле хлебный ком.
Что это? - злость? обида? осужденье?
А что могу я почувствовать, когда
Я каждый день как Лазарь начинаю,
Как бесконечный тихий юбилей.

Но не суди другого - что ты знаешь?
Не больше, чем об этом пирожке -
Внутри змея? кольцо? бумага? лед?

Он раф допьет и сразу же уйдет,
Ванильный сахар унося в крови,
А я останусь плавать в пустоте,
В ее высоких ноющих частотах,
В той музыке, которую нельзя
Сменить,
Любить,
Просить
остановить.

...

Шторы не стираны, окна не мыты,
Пыль и обертки, мусор и грязь.
Паркет не начищен. Разит табачищем.
Пыль и обертки, мусор и грязь.

В углу позабыты:
соната,
корыто,
перья,
лягушки,
мусор
и грязь.

Порваны шторы, поломана мебель,
Выбиты стекла, запачканы вещи.

Пыль и обертки, мусор и грязь -
Трогают, трогают, трогают нас
За локоточек, за пяточку, ручку,
Гладят нам волосы, нежно щебечут,
Светятся светом нечеловечьим,
Все примеряются, как бы прибрать
Нас, теплокожих, да под кровать,
Смять, обвалять, успокоить, утешить,
Страшную, сладкую песенку спеть.

А за окном начинается снег -
Вот кто чудесный, как Боженька, белый.
Вот кто хорошее что-то сделает
Доброе, чистое дело для всех.

Вот кто до сытости нас накормит
Сахаром, льдом, мандаринными корками,
Вот кто положит в ладонь орех
В серой фольге серебристой, хрустящей,
Вот кто нас любит по-настоящему -
Пусть на часок, но из пыли отправит
В жизнь настоящую - к маме и папе,
Даст поиграть нам с сестричкой и братиком.

Станет обертка конфетным фантиком,
Станет лягушка красивой игрушкой,
Станет пылища густой мишурой.
Станешь на вечер самим собой,
Станешь, как елочный славный шар,
Вечным и хрупким, прозрачным, круглым.
Чем-то, в чем точно живет душа,
Чем-то, что точно не спрячешь в угол.

...

Я думаю, что розовый цвет -
Это очень хороший цвет,
Особенно, если он немного
Пепельный, льдистый и категорически
Самодостаточный.

Я абсолютно уверена в том,
Что может существовать
Хорошая музыка,
Не та, которую мы слушаем,
А та, которую
Мы не слышим.

Я более, чем убеждена,
В существовании поля Хиггса.
Это очевидно, я люблю очевидное.

Мне нравится металлический блеск -
У него всегда есть какое-то непонятное преимущество.

Мне нравится пластмасса.
А вам?

И снег неплох.
А шампанское, разве оно
Не идеально в целом?

Бог и его обряд,
Полоса и ее препятствие,
Тархун и газ,
Крепкий пиджак
И глаз, обращённый
К сияющей пустоте.

Всякий, кто ждёт гостей,
Всякий, кто едет в аэропорт -
Очень мне нравятся, больше, чем зеркало
Или правда.

Вот что я знаю! Кажется
Этих знаний
Вполне достаточно для того,
Чтобы вести сносное
Существование,
Но почему-то
Этого
Не
Достаточно.

Остаётся лишь искренняя надежда,
Что мне когда-нибудь
Не то, что дадут или подарят,
Но хотя бы объяснят,
Чего
Мне
Не
Доставало.

...

К сожалению
Литература первична,
А жизнь - вторична.
Что если бы -
Все было наоборот?
Сколько жизней
Могли бы мы сохранить?
Сколько смыслов могли бы
Мы
Обнаружить.

Увы. Безжалостная, холодная
Длань
Сгребает все,
Что ни попадая,
И нет над ней суда,
Ни праведного,
Ни неправедного.

Божественная музыка
Начинается
Незаметно.

А потом уже некого спасать.

Почему жизнь
Все никак не может
Победить?

Сколько времени
Продолжается
Эта
Битва?

Сколько времени
Бытие стремится
Окончательно
Осуществиться,
Но великолепные горы
Вымысла
Встают на его пути.

Все тщетно, не правда ли?
Как же хочется
Подышать хоть разок
Настоящим, неразбавленным воздухом,
Выпить настоящей воды,
Сойтись с настоящим, существующим
Человеком,
Погладить его по плечу,
Выжить в этой войне,
Вырастить настоящий сад.

Бесполезно.

Но апельсин?
Настоящий апельсин
Ты дашь мне хотя бы?
Пожалуйста.

...

Эй ты, врунишка, скованный, как лёд
(На чахлой речке серой за забором),
История закончится - и скоро,
А ты не знал ни жизни, ни любви.

О чем-нибудь таком поговори,
Ума свою палату покажи нам -
Тряси больничным ношеным халатом,
Не жалко, просто как-нибудь умри.

А! Ты не хочешь? Носишься с собою,
Как будто в голове твоей корона,
И говоришь повыше на полтона,
Хотя в крови - одни полутона.

Ты кичишься культурой, вот те на -
Тебя вообще не видела она.
А говоришь, что видел. На параде?
Все спишь, во сне мечтаешь о награде.

А где твоя аорта, погоди-ка?
Срываешься, но не выносишь крика.
Мне это странно, нет,
мне это дико.

Пока ты здесь, надеешься (надейся),
Что тонким льдом отделаешься, да.
Но сколько та веревочка ни вейся,
Когда взойдет горячая звезда,
Когда полынь сквозь ребра прорастет,
Ван Гог придет
И ухо оторвет.

Вот посмотрю я, как тогда заплачешь.
Хотя,
о чем я -
Ты же мне не скажешь.
По-тихому водицей изойдешь.